Герой из Герзеля

Герой из Герзеля

Сегодня исполнилось бы 100 лет со дня рождения Героя Советского Союза Хансултана Чапаевича Дачиева.
С Х. Дачиевым мы были знакомы близко. Свела нас его тяжелая судьба и жизненные невзгоды: он был лишен высокого звания Героя, оклеветан и осужден. А случилось это после того, как Герой Советского Союза в 1952 году написал Л. Берии письмо с просьбой реабилитировать чеченцев и ингушей, которые на тот период находились в депортации в Средней Азии.
В 80-е годы я работал редактором Гудермесской районной газеты «Красное знамя». Х. Дачиев – сам выходец из села Герзель Гудермесского района, в тот период жил и работал в Гудермесе.
В советское время в поисках правды и поддержки люди, как правило, обращались в редакцию газеты, потому что сила печатного слова была неимоверной: ему верили и доверяли.
Таким образом, он неоднократно бывал у меня на приеме, рассказывал о своей проблеме. В результате наших встреч родилось не одно обращение в адрес Генерального секретаря ЦК КПСС, Председателя Президиума Верховного Совета СССР с просьбой о восстановлении Х. Дачиева в звании Героя СССР.
Сегодня я далек от мысли утверждать, что именно наши совместные усилия послужили причиной восстановления его в звании Героя. Но одно несомненно – это тоже сыграло свою роль.
Об этом я пишу впервые, и натолкнула меня на это недавняя информация в социальных сетях о том, что возвращение высокого звания Героя Х. Дачиеву произошло, благодаря усилиям инициативной группы из числа партийно-комсомольского актива республики, о которой я слышу впервые, и сам Дачиев о ней не знал и не ведал, хотя я не исключаю, что могла быть такая группа, которая также внесла свой вклад в решение этой проблемы.
Был крайне удивлен этой информацией и А. Киндаров, работавший в тот период председателем Гудермесского горисполкома. Вот, что пишет он в своей книге «Исповедь чеченца»: «…Когда униженный выселением своего народа герой добрался до семьи, местные власти в знак уважения предложили ему должность завмага. Но он настоял, чтобы туда назначили его жену, а сам рассчитывал получить более престижную для героя работу. Через некоторое время в магазине обнаружили крупную по тем временам недостачу. Чтобы спасти жену и не лишать детей матери, милиции было заявлено, что магазин был ограблен путем подкопа, но эта версия не прошла. Тогда Х. Дачиев заявил, что подкоп организовал он, полагая, что его, как героя, не осудят. Но его не только осудили, но и лишили геройского звания. Он не учел, что является чеченцем, что само по себе тогда было криминалом.
Узнав эту историю, мы в 1966 году от имени райкома партии, районного Совета и всей общественности Ножай-Юртовского района, в состав которого тогда входил Герзель-Аул, обратились в Президиум Верховного Совета Киргизской ССР с ходатайством о помиловании Х. Дачиева с восстановлением его в звании Героя Советского Союза. Ответа мы не дождались.
В период подготовки к празднованию 40-летия Победы в Великой Отечественной войне, я, будучи председателем Гудермесского горисполкома, вместе с председателем Герзель-аульского сельского совета Султаном Межидовым вновь занялся делом Х. Дачиева. Заручившись поддержкой председателя Президиума Верховного Совета ЧИАССР Хажбикара Бокова, мы провели сход граждан села Герзель, приняли соответствующее решение, собрали все необходимые документы.
Для пущей важности сопроводительное письмо я написал на своем именном бланке члена Президиума Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР. В общем, постарались максимально соблюсти протокол, а также возможный пиетет перед киргизскими коллегами.
Подготовленные материалы поручили доставить во Фрунзе (ныне Бишкек) специально уполномоченной для этого сходом граждан делегации. Посланцы наши были любезно приняты в Верховном Совете и Верховном суде Киргизии, внимательно выслушаны, а материалы приняты к рассмотрению с твердым обещанием тщательно разобраться и помочь.
У меня была уверенность в том, что вопрос о восстановлении Хансултана Дачиева в звании Героя Советского Союза на этот раз будет решен положительно. Так и случилось.
На мой взгляд, эта информация более близка к истине. Но как бы то ни было, Х. Дачиев восстановлен в звании Героя СССР не в августе, как пишется в той информации, а в феврале 1985 года. Я хорошо запомнил эту дату, потому что писал о нем в газете в тот период. После этого Хансултан Дачиев часто наведывался ко мне в гости.

…Память. Она является единственной мерой времени и хранит в себе все, что было в жизни. Правда, отдельные события предаются забвению, а иные сохраняются на всю жизнь. Но такое не забывается никогда.
…Операция была назначена на ночь. К ней трех разведчиков – Хансултана Дачиева, Алексея Агафонова и Ивана Ганжелу, готовили основательно. Знакомились с предстоящей задачей, местностью, где им придется действовать в соответствии с обстановкой.
Полночь, 24 сентября, ночную тишину то и дело прорезают длинные пулеметные очереди с правобережья. Трассирующие пули стелятся над темной гладью воды. Изредка над Днепром зависают немецкие осветительные фонари. Гитлеровцы ведут себя беспокойно. Однако вся эта трескотня ради шума, чтобы доказать, что противник не дремлет.
Под покровом ночи в сопровождении командиров трое разведчиков подошли к берегу. На воде слегка покачивалась приготовленная лодка-плоскодонка. Разговаривали шепотом, хотя до противоположного берега было около 700 метров. Вот справа и слева от места переправы вспыхнули две немецкие осветительные ракеты, разведчики присели. Бархат ночного неба прострочила длинная строчка трассирующих пуль. Ухнул взрыв выше по течению. И снова на короткое время тишина.
– Пошел, – тихо проговорил Дачиев.
На него молча посмотрели Агафонов и Ганжела. Командир согласно кивнул головой. Выслушав напутствия и указания командиров, разведчики сели в лодку. Их слегка оттолкнули от берега и тихое течение понесло плоскодонку. Разведчики взялись за весла, гребли осторожно. Через несколько секунд лодка почти растворилась в темноте. Лишь временами ее едва видели с нашего берега, когда немцы выше или ниже по течению «вешали» в небе свои фонари. По тому, как все труднее было разглядеть лодку разведчиков, можно было догадаться, что они пока благополучно приближаются к противоположному берегу. А разведчики, словно заведенные, ритмично работали веслами, понимая друг друга без слов. И вот лодка бесшумно коснулась земли. Дачиев махнул товарищам рукой и первым спрыгнул на берег. Агафонов и Ганжела – за ним. Осмотрелись. Куда бы спрятать лодку? Спрятав ее в кустах, они, не сговаривались, оглянулись на противоположный берег, где оставили друзей, а, может быть, целый рубеж своей жизни. Но берега разглядеть они не смогли, как не могли предложить свое будущее через час, сутки. Темно-свинцовой гладью отливала днепровская вода у их ног, да изредка появлялись отблески подальше. От усталости и волнения у ребят стучало в висках. Отойдя от воды, легли на пологом берегу, прислушиваясь и осматриваясь. Из ближнего села доносился приглушенный лай собак.
– Идемте туда, – прошептал Дачиев товарищам.
Где по–пластунски, где короткими перебежками по мокрой траве, они преодолели километра два. А вот и село. На окраине залегли в укрытие и снова принялись внимательно изучать обстановку. Очень опасались оказаться в лапах вражеской засады или наткнуться на немецкого часового. Несколько минут наблюдений не предвещали ничего опасного. Никакого движения в селе, ни голоса, ни стука, будто оно вымерло. Посоветовавшись с товарищами, Хансултан Дачиев принимает решение подойти к крайней избе и узнать, есть ли в селе немцы.
– А мы тебя будем прикрывать, – предложил Иван Ганжела.
– Хорошо, хорошо, – согласился Хансултан и пополз к избе.
Агафонов и Ганжела на небольшом расстоянии ползли за ним, держа наготове автоматы. И вот Дачиев подполз к избе, осмотрелся, приподнялся и постучался, в окно. Прислушиваясь, зыркнул по сторонам. До последней жилки все в нем было напряжено, до предела. В левой руке он держал автомат, в правую – взял гранату. На стук его никто не ответил. Тогда он еще погромче и настойчивей. Послышалось, как в избе заплакал ребенок. Женщина принялась успокаивать ребенка. Потом на стук она подошла к окну. И они с трудом разглядели друг друга.
– Сестра, сестра, – тихо позвал Хансултан, еще плотнее прижимаясь к окну.
В это время громче и надрывней заплакал ребенок.
– Сестра, я свой, не бойся, – повторил он умоляющим, слегка дрожащим голосом.
Сейчас, у человеческого очага он почувствовал, как холодом сковывала тело мокрая одежда. Раньше он этого не замечал.
И вот со скрипом отворилась дверь, и на пороге появилась женщина в темной одежде. Хотя была ночь, но, подойдя к двери Дачиев обратил внимание на худощавое лицо женщины, на ее испуганные глаза. Вид Хансултана, может быть, не столько успокоил ее, как разжалобил: он был весь мокрый, усталый, измученный. И все-таки из-за предосторожности она тихо спросила:
– Партизан?
– Да, – он показал на звездочку на своей пилотке.
– Ой ты, господи! Проходи же скорей в избу! – и взяла его за руку.
– Я не один. Там два моих товарища, – сообщил он, окончательно доверившись.
Она на какое-то время растерялась, задумалась. Может, засомневалась, что в их округе могут быть партизаны кавказской национальности.
– Ладно, веди их, – махнула она рукой.
Остаток ночи у разведчиков ушел на сушку одежды и обогревание у жарко натопленной плиты. Гостеприимная хозяйка наварила «партизанам» картошки «в мундире», отдала им почти последний черствый хлеб.
Мария Яковлевна – так звали хозяйку, – вытирая заплаканные глаза, рассказывала, как фашисты повесили ее мужа и еще двадцать мужчин из деревни за помощь партизанам. Осталась она с «мал-мала-меньше» четырьмя детьми. Мария Яковлевна, рассказывая о зверствах, чинимых фашистами в деревне и во всей округе, то и дело посматривала на троих ребят, пришедших словно с другого света. Все их интересовало, все они старались узнать: где и какие воинские немецкие части стоят, кто староста в селе был, куда ведут дороги от деревни, где стоят немецкие пушки и танки? Рассказывала она тихо, тяжелым грудным голосом, а каждое ее слово камнем ложилось на душу ребят. Агафонов, уставившись в одну точку на столе, видимо, вспоминал о своем доме, о родителях. Ганжела задумчиво мял пальцами маленький катыш хлеба и поглядывал на старшего. Хотелось, чтобы Дачиев скорее перешел к выполнению той задачи, с какой они пришли сюда. Лишь перед утром, когда разведчики собрались в каком-нибудь укрытии немного отдохнуть, Хансултан сказал Марии Яковлевне, кто они и с какой целью пришли сюда.
– Я ведь догадалась, что вы не партизаны, – призналась она, – партизаны все то, что я вам рассказывала, давно знают.
– Так кто же вы на самом деле?
И Дачиев, убедившись в верности хозяйки, попросил ее помочь им связаться с местными партизанами. Она пообещала помочь. Трое суток разведчики изучали обстановку в округе. Делали ночные вылазки. Хозяйка, как обещала, помогла разведчикам наладить контакт с партизанами.
К исходу третьих суток удалось узнать, ради чего стоило рисковать. В центре небольшого полуострова немцы создали хорошо замаскированную огневую позицию. Там была пушка, несколько пулеметных расчетов. Весь гарнизон опасной огневой позиции состоял из пятнадцати вражеских солдат и одного офицера. Разведчики совместно с партизанами решили уничтожить этот далеко выдвинутый вперед опорный пункт врага.
Попытайся наши войска форсировать Днепр, не убрав эту засаду, не избежать больших потерь. Огневая вражеская позиция располагалась в узком месте Днепра, удобном для форсирования.
В ночь с 25 на 26 сентября Дачиев, Агафонов и Ганжела с небольшой группой партизан, которые так и остались для разведчиков неизвестными, с двух сторон подползли к проволочному заграждению, отделявшему их от огневой позиции немцев. Чтобы внезапно напасть на вражеский гарнизон, надо было бесшумно снять часового, который ходил за проволокой. Эту тяжелую и ответственную задачу взял на себя Хансултан Дачиев. Оставив товарищей поодаль от проволочного заграждения, Дачиев осторожно подполз к ограде, укрываясь за столбом, и принялся аккуратно орудовать кусачками, пересекая одну нить колючей проволоки за другой. И вот проход сделан. Достав кортик, он замер, укрывшись за столбом. Высокорослый часовой с автоматом наготове, медленно дойдя до противоположного столба, двинулся обратно. И вот он все ближе и ближе. Уже несколько шагов отделяло Хансултана от него. Долгожданный момент. Молниеносный прыжок. Одной рукой зажимает рот фашисту, другой – удар кортиком… Обе группы быстро проникают на территорию огневой позиции. Короткое совещание. Бойцы распределены по точкам – и снова вперед. Вражеские солдаты располагались полукругом, в траншее, покрытой маскировочной сеткой. В центре полукруга стояла пушка, а по сторонам от нее два крупнокалиберных пулемета. Разведчики с партизанами почти вплотную незаметно подползли к огневым точкам. Было решено уничтожить весь гарнизон без выстрела, чтобы не создавать паники в расположении противника на правом берегу.
По взмаху Дачиева группа партизан и Иван Ганжела прыгнули в траншею. Почти одновременно в дело вступили Агафонов и его товарищи. Короткая схватка. Обезумевшие от неожиданности фашисты не смогли оказать сопротивления, а кто, не просыпаясь, так и уснул навсегда. Офицер был взят живым. Так было заранее решено.
Не теряя ни минуты, были приняты меры к переправе немецкого обер-лейтенанта в штаб корпуса. Агафонов, Ганжела и несколько партизан остаются охранять захваченную немецкую, а теперь уже нашу, огневую позицию. Хансултан с помощью партизан привел «языка» к Днепру. Положили его, связанного, на дно лодки, и Дачиев торопливо стал грести к своим.
Усталый, еще взволнованный после недавнего боя, Хансултан с караульным, который встретил его на нашем берегу, и связанным обер-лейтенантом входят в командный блиндаж.
– Товарищ генерал, – вскинул руку Хансултан, – ваше приказание… – договорить не успел.
Генерал обнял бойца, приговаривая:
– Спасибо, сынок! Спасибо!…
После генерала П.А. Белова поздравил Дачиева с большим успехом командир полка подполковник Т.Т. Кусимов.
«Языка» тут же увели на допрос, а генерал пригласил уставшего Хансултана сесть и подробнее рассказать об операции. Из короткого рассказа бойца генерал сделал вывод, что со взятием нашими огневой позиции на правом берегу создана благоприятная обстановка для захвата более основательного плацдарма.
…Прошло немногим более месяца. Хансултан Дачиев, Иван Ганжела и Алексей Агафонов снова собрались вместе. Их вызвали в штаб, где они узнали, что представлены к званию Героя Советского Союза. Здесь же им дали направления в Подольское кавалерийское училище.
А 15 января 1944 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя. Узнав об этом, командование училища позвонило маршалу С.М. Буденному. Он лично приехал в училище и тепло поздравил героев, а 7 марта 1944 года в Кремле вручили им награды.
После этого Дачиев был направлен на учебу в Новочеркасское кавалерийское училище, по окончании которого командовал сабельным, затем стрелковым взводом. В 1946 году в звании младшего лейтенанта был уволен в запас и уехал к семье в г. Джалал-Абад Ошской области Киргизской ССР.
В 1995 году, когда вся страна отмечала 50-летие Победы, Герои Советского Союза со всех регионов были приглашены в Москву на торжества и отмечены ценными подарками, а наш единственный на тот период живой Герой Х.Дачиев оставался незамеченным и находился в это время на излечении в одной из сельских больниц соседней Республики Дагестан. Узнав об этом, я, будучи главой администрации Гудермесского района, обратился с письмом к Председателю Правительства Национального Возрождения С. Хаджиеву с просьбой об оказании материальной помощи на приобретение ценного подарка и организации полноценного лечения Х. Дачиеву, что и было сделано председателем правительства в полном объеме.
В мае 2000 года, в дни празднования 55-й годовщины Победы, я жил и работал в Москве. Узнав, что делегация участников войны из Чеченской Республики в количестве 22 человек прибыла на празднование Дня Победы, мы с товарищем выяснили через Министерство обороны России адрес подмосковного военного санатория, где они остановились, поехали к ним, пообщались, вручили каждому ветерану по конверту с небольшой материальной помощью.
Последующие дни у них были расписаны по графику, но после окончания официальных мероприятий мы решили их пригласить в ресторан. По предварительной договоренности, с приятелем заехали к ним, взяли с собой две пассажирские «Газели» и несколько легковых машин.
Председатель Совета ветеранов войны и труда Чеченской Республики М. Индербиев, долгие годы проработавший министром здравоохранения ЧИАССР, пригласил и своих однополчан. Таким образом, нас набралось человек тридцать. Банкет был заказан в одном из ресторанов рядом с МКАДом, где имеется хорошая кавказская кухня.
Славно погуляли ветераны. Банкет закончился танцами. Ветераны, хотя самому молодому из них было за 70 лет, а то и под девяносто, принимали активное участие и в этой части застолья. После этого мы отвезли их в санаторий и на этом расстались.
На второй день я узнаю, что Х. Дачиева доставили в одну из московских больниц чуть ли не с инфарктом сердца. Проведал его, переговорил с врачами. Был проведен оперативный курс лечения. Перед выпиской выяснилось, что при перевозке Дачиева из санатория в больницу потеряли часть вещей. Уточнив размеры одежды и обуви, я тут же съездил в ближайший магазин и взял все необходимое.
Проводил ветеранов домой. А через год, в мае 2001 года, не стало Х. Дачиева. Дала гечдойла цунна!

                                                                                      Мовла Осмаев